Дорога за городом вилась серой асфальтной лентой и поначалу приносила удовольствие. В открытые окна редакционного УАЗика залетал свежий приятный ветерок, разбавляя жару июльского дня. Но потом на этой самой ленте появились ямки и ямы. Неожиданно асфальт закончился, и автомобиль балансировал по глиняным высушенным колеям. Потом и колея закончилась, а мы продолжал и ехать в траве «по пояс» УАЗику.

Нас остановила канава, за которой как раз деревенька и притулилась. Точнее, не деревенька, а то, что от нее еще осталось: 14 домов, многие из которых пустуют. Дома здесь - вторая (после дороги) главная достопримечательность, сплошной антиквариат, в смысле - древние очень. Накренились, как ивы к воде. Окнами печально-пустыми глядят, словно высмотреть хозяина хотят. Бесхозному дому, как и человеку, жизнь - не в радость, да и жизнью не назвать это некое существование в ожидании неминуемого конца, полного разрушения, когда и бревна на бревне не останется.

Вывески здесь нет и не было, говорят. Кому вывеска нужна? Свои знают - это Заполье (в Горском сельском поселении), а чужой кто в такую глухомань добираться рискнет? Сюда - не попасть и отсюда - не уехать, тем более что у местных - возраст не разъездной. Магазина в деревне нет, как, впрочем, почты, клуба, медпункта и других признаков жизни. Единственная забава немногочисленных (даже в летний период) жителей - телевизор. А зимой и он не забавляет. Здесь зимой хоть волком вой; но вряд ли кто услышатю сможет этот тоскливый вой или крик о помощи.

Но они умеют радоваться, когда внуки приезжают и привозят с собой приятную заботу и доброе общение. Они умеют ценить то, что имеют.

- Хорошо, что у нас лошадь есть, - говорит местный житель Баранникова Александра Александровна, - за продуктами или товаром каким едем на лошади к асфальту, два раза в неделю автолавка приходит, товар привозит. До асфальта - километра полтора будет. А бывает, что до машины не добраться, когда осень грязная.

- А если «скорая помощь» нужна? - спрашиваю я.

- Когда «мобилок» не было, тяжко было. Бегали все звонить в один дом с единственным телефоном, с которого дозвониться было непросто. Сейчас - дело другое, «мобилки» есть. Дома-то они не ловят, чтобы позвонить, нужно выходить на улицу. Вот бежим, звоним нашему фельдшеру, она едет к нам, если можно проехать, или идет, а потом или помощь сама окажет, или звонит в «скорую».

- Так можно и помощи не дождаться, - удивилась я такому процессу, да и кто б не удивился?

- Можно, - отвечает бабушка Баранчикова, - вот поэтому нам здесь болеть нельзя. Да уже и некому. Постоянно живем в Заполье только мы да Царевы. И во всей округе нет ни одной коровы. Я тоже перестала корову держать, козу купила. А вот раньше, - зазвучали нотки ностальгии в словах Александры Александровны, - здесь столько домов было, каждая деревня - колхоз. И наша колхозом была. Сеяли, молотили, косили, животноводство развито было, все было. Теперь ничего не сеют, все кругом заросло. Молодежь уезжает, старики умирают. На лето деревенька дачниками разбавляется, да и то не густо. Умрем мы, последние жители, и деревни не станет.

Так и будет, подумалось мне. Деревни наши мрут, как после эпидемии чумной. Что сделать, чтобы до городков и поселков эпидемия не добралась, как уберечь?