Мы живем в 21 веке, нас окружают достижения современной науки и техники. Человечество постоянно изобретает что-то новое, стремясь к прогрессу, но я твердо убеждена, что нельзя строить будущее, растить детей, мечтать о счастье для них без знания прошлого. Прошлое — это наши корни, благодаря которым мы есть, это то, что помогает нам вынести трудности, осмыслить настоящее. В прошлом человек черпает для себя силы. Прошлое находится рядом с нами, это история нашей страны, история фамильного рода, это наши бабушки и дедушки, которые олицетворяют живую историю. Уходят из жизни ветераны, не все успевают поведать о своей нелегкой судьбе, о своих заслугах перед Отечеством. И тем дороже для нас воспоминания живущих рядом с нами участников былых сражений.

Услышав первый раз историю жизни моего дедушки — Варламова Сергея Федоровича, я была потрясена. Он не воевал на фронтах Великой Отечественной войны, он был малолетним узником. И то, что выпало на долю детей того грозного времени, не может оставить меня равнодушной.

Когда 22 июня 1941 г. по радио объявили, что фашистская Германия наступает на Советский Союз, дедушке было всего лишь 11 лет, и он едва успел окончить четвертый класс. Дедушка жил в деревне Прибрежной со своей семьей, состоящей из 8 человек: отца, матери и шестерых детей, никто из которых тогда ещё не достиг совершеннолетия. Местные жители с чувством тревоги ожидали захвата своей деревни. И это чувство их не подвело.

— 30 декабря, — рассказывает дедушка, — когда все думали о наступлении Нового 1943 г., внезапно началась суматоха, со стороны Каменки в нашу деревню зашли немцы, они стали выгонять людей из домов и сажать в грузовые машины, среди этих людей оказался и я. На машинах нас привезли в Сольцы, а из Сольцов — в Германию. В поезде было очень много людей со всех соседних деревень и близлежащих районов, даже негде было прилечь, измученным и голодным, нам приходилось спать сидя. Таким образом до места назначения мы добирались несколько дней. Когда приехали, нас встретили немецкие солдаты, они расселили всех в двухэтажном каменном доме, в котором не было ни комнат, ни каких-либо перегородок, только длинный-длинный коридор с обшарпанными стенами, у которых стояли двух- и трехъярусные койки.

Вместе с нами в этом бараке поместились поляки, чехи, французы. Между собой мы общались с помощью жестов, многое не понимали. Так как я много общался с иностранными мальчишками, то через некоторое время научился некоторым фразам чужого языка. Мы были все время в одной одежде, кто в чем успел выбежать из дома, не умывались, голодные, холодные, одним словом, «кормили вшей». Отца, мать, двух старших сестер и брата каждый день забирали на работу.

Все мужчины рыли бункер — убежище в горах, чтобы в случае опасности жители немецкой деревни и пленные могли укрыться.

А женщин увозили работать на поле у хозяина, «баура». Те же, кто помладше, оставались «дома», и убирались за солдатами. Иногда удавалось сбегать в деревню, там мы с мальчишками побирались у местных семей. Одни звали в дом и могли покормить, даже с собой давали кусочек хлеба, а другие гнали палкой со двора. А иногда и бегали за два километра, чтобы полакомиться яблоками из хозяйского сада, да родителям сорвать. Вообще, одному человеку полагалось две поварешки похлебки в день и буханка хлеба на неделю. Тем же из пленных, кто жил в деревне и работал в доме у хозяина, голодать не приходилось: они съедали часть того, что предназначалось свиньям, коровам и другой скотине. Если же немцы замечали пропажу, узников избивали палками до полуобморочного состояния. Это же наказание следовало и за то, если кто-то отказывался от работы по любой причине.

В таких нечеловеческих условиях нам пришлось существовать 2 года и 7 месяцев. В конце июля 1945 г. в лагерь приехали американцы и освободили всех людей, пребывавших здесь, около 10 тыс. человек. И каждый из них рвался поскорее встретиться со своей Родиной. Нас посадили в поезд, на котором мы двинулись в Дно, а из Дно в Сольцы.

Когда мы вернулись в родную деревню, перед нами предстала ужасающая картина: несожженными остались только 4 каменных дома. Хозяева этих полуразрушенных хижин приютили к себе тех, у кого были маленькие дети и очень больные старики, за которыми требовался уход. Нашей семье приходилось спать на голой земле, пока отец не выкопал землянку.

Вскоре началась еще одна из тех тяжелых зим, которые нам прищлось пережить. Когда стали наступать морозы, соседи и нас взяли к себе в дом.

Сразу после окончания войны (мне было 16 лет) я устроился на работу в помощники к сапожнику. Хлеб выдавали по карточкам — 250 гр. в день на человека, и родителям было очень тяжело прокормить всю семью. Так мы и жили, вместе перенося все беды и невзгоды. Эти 4 года стали очень тяжелым испытанием для нашей семьи.