"Широка страна моя родная..." - это была не просто песня. Как пелось, так и жилось. Уроженка Новгородчины Клавдия Зырянова, связав свою судьбу с сибиряком, долгое время жила в Кузбассе. Овдовев, уехала в Прибалтику - внучек нянчить. Так случилось, что обе ее дочери вышли замуж в Ригу. Но старые песни уже были не в моде. Через несколько лет пришлось думать о возвращении. И вот вернулась в Новгород: с саквояжем в руке. В 80 лет все с нуля. Комнатушка в социальном приюте на Хутынской, именуемом в народе "бомжатником", и та добыта с трудом.

В первый раз она лишилась дома еще в детстве. Отца "записали" в кулаки. Мельницу держал. К тому же до революции у князя Васильчикова кучером был. И тем самым крепко провинился перед народной властью. В общем, добро отобрали, а семью - на выселки.

Омская область. "Там, где речка, речка Бирюса..." Какая черемуха росла на другом берегу! До сих пор перед глазами -речка, домик, верный пес и ... самовар. Вот было беды, когда опрокинула нечаянно этого кипящего толстяка!

Между тем вредной деревне Ворониных добром поминали. Вся деревня знала, где ключик от мельницы висит. Платы хозяин не требовал. А если оставит кто-нибудь вознаграждение, так дай Бог ему здоровья! По сердцу землякам был тот ключик. Выпросили у властей семью "кулака", навечно оставшегося в таежной дали.

А потом была война. Когда пришли немцы, в первую же ночь в поселке Выбити тогда Старорусского района арестовали подпольщиков. Смотреть на расстрел согнали всех жителей. Среди обреченных на смерть оказался двоюродный брат Федя. Совсем ребенок еще, школы не закончил. "Крестная, - крикнул он Клавиной маме, - нас предали!" Маму в тот день парализовало. Клава была старшей, младшие остались у нее на руках. Помог староста, порекомендовав на работу. Темно-русая, с глазами цвета июльского неба девчонка имела безупречную репутацию потерпевшей от большевиков. Ей дали место посудомойки в офицерском казино. Напарница Маша, девушка постарше, владевшая немецким, оказалась партизанской связной. "Помоги, - доверилась она, - эсэсовцы готовят облаву, а я не могу уйти из казино". И Клава пошла в лес. Сильнее страха была ненависть к врагу.

В декабре 1941-го немцы праздновали Рождество. Спектакль: Сталин наряженный, русские бабы в обмотках... Веселье на пороховой бочке. Девчата, выполняя задание партизан, тайком пронесли взрывчатку. Смеркалось, пора отключать освещение (это условный знак!) и бежать в парк. А в зале подпившие вояки разбили бутылку, и Клаве приказали за ними убирать. Офицерье загоготало: "О, руссиш мэтхен!" Налили вина: давай, мол, с нами за победу. "За победу!" - улыбнулась Клава, пригубив рюмку. И к начальству: "Меня заставили выпить, мне плохо". Ее отпустили. Вырубив рубильник, девушки бросились прочь - туда, где их дожидались партизаны на санях. Едва скрипнули полозья, рвануло так, что казино взметнулось на воздух...

Таким было боевое крещение участницы 5-й партизанской Ленинградской бригады Клавдии Ворониной.

Ленинградские госпитали, лесозаготовки, стройки освобожденного Новгорода... Встреча с фронтовиком-офицером, который вновь, теперь уже по доброй воле, увез ее в Сибирь.

В промышленном Кемерово -вся таблица Менделеева. Самолетом подлетаешь - город окутан дымком. Зато в жизни все было ясно. Приличная по тем временам зарплата (Клавдия Васильевна работала машинистом подъемника на шахте), отличная квартира... Кто ж знал, какую "фигу" нарисует Рига? Мизерная пенсия: независимая Латвия не учла стаж, выработанный за ее пределами. Никаких льгот: привилегии отданы тем, кто в Великую Отечественную воевал на другой стороне. Однажды на своей двери прочла: "Оккупанты, вон!" Видел ли тот, кто это написал, что такое настоящая оккупация? Сожженные города и села? Горе в каждой семье?

Впрочем, о многих знакомых латышах у нее осталась хорошая память. Простые, как и сама она, люди не только сочувствовали, но и помогали. "Это все братцы, - говорит она, - это их "лесная" политика".

Беда не приходит одна. Смерть младшей дочери, развод и потеря работы старшей. Нечем платить за квартиру. Не на что жить. Невыносимо жить. Но надо. Одна надежда - на Россию.

Россия, вроде бы оправдывая эти надежды (хоть и за американский счет), строила в Новгороде жилой дом для своих отставников, чтобы вывезти их из свободолюбивых республик Балтии, которым "военное" присутствие пенсионеров здорово докучало. Посольство в Латвии ходатайствовало о включении в список участницы Великой Отечественной Клавдии Зыряновой. Ой, напрасно поверила она, что дело ее решенное!

Это был страшный день. Не помня себя, вышла за порог областной миграционной службы. Там, в Латвии, дочь и внучки - на чемоданах. Здесь, в Новгороде, у нее ничегошеньки нет. Дом заселен, статус переселенца отобран. В тот день ее сбила машина...

От тех, кто благополучно проживает в "американском" доме. я узнал, что окончательно списки новоселов утверждались в Минобороны. Фамилии Зыряновой, вопреки ожиданиям Клавдии Васильевны, там как бы и не значилось. Что касается переселенческих дел, то, пока она, находясь в Латвии, дожидалась новгородского жилья (без него нет прописки, без прописки нет пенсии), а России изменилось законодательство. И вышло, что свой статус она просрочила. Долго ходила по инстанциям, переписывалась. Нигде и никто не счел себя сколько-нибудь виновным в ее беде.

Правды, как водится, не доискаться. Ни здесь, ни тем более в Америке. Письмо на имя бывшего госсекретаря Колина Пауэлла аккуратно вернулось обратно. С примечанием: нет дома. Все, чего добилась Клавдия Васильевна, это включение в льготную очередь на жилье для ветеранов войны. С номером во второй сотне. Еще управление по жилищным вопросам, принимая во внимание заслуги бывшей партизанки, в виде исключения пообещало подыскать ей комнату Не в социальном приюте, разумеется.

Говорят, так распорядилась история: рушилась страна, что уж там чей-то личный уют. Историю, однако, вершат люди. И, как они полагают, для людей. Или это им только кажется?

Недавно Клавдия Васильевна стала прабабушкой. Старшая внучка вышла замуж за новгородского парня. Своего первенца молодые назвали библейским именем Давид. Но еще удивительнее его фамилия. Он Воронин. Так совпало. В круговращении жизни, кажущемся таким несчастливым (бездомной покинуть родину - бездомной вернуться), с появлением этого малыша появился вдруг совершенно иной смысл.