В прошлом номере мы рассказали о подвиге лейтенанта А.С.Кавтарадзе – таране над солецким аэродромом немецкого истребителя. Сегодня, снова с помощью краеведа Виталия Койсина и военного историка Михаэля Траурига, рассмотрим похожий случай, который произошёл несколькими днями позже, 16 июля. Как будет ясно далее, про него трудно сказать, был ли он над солецкой землёй или в Порховском районе. В любом случае, он напрямую относится к контрудару под Сольцами.

В те дни, на втором этапе контрудара, наши войска старались сохранить кольцо окружения вокруг немецких войск. Они же, естественно, делали попытки прорваться изнутри котла и деблокировать его извне. Важную роль в этих попытках сыграла немецкая разведывательная авиация, вскрывшая систему позиций советских войск. Самолеты-разведчики не только освещали обстановку на фронте, но и корректировали огонь немецкой артиллерии. Например, в Журнале боевых действий окружённой 8-й танковой дивизии читаем: «Проведенная сегодня [15 июля] эскадрильей разведка имела огромное значение для дивизии в её затруднительном положении... Точные и ясные результаты разведки, сообщенные по радио и дополненные участком карты с указанием позиций противника, сброшенным с самолета, позволили распознать на правом фланге сильную угрозу (донесение об отдельных группах противника в общей сложности до 100 единиц техники, в том числе танки и артиллерия), а также выявить на левом фланге у Михалкино непосредственную серьёзную угрозу для находившейся там боевой группы, осуществлявшей оборону фронтом на север. Эта своевременная информация о непосредственной угрозе обоим флангам позволила дивизии принять контрмеры».

А во второй половине дня 15 июля корректируемым всего одним самолётом артиллерийским огнём были подавлены советские батареи, державшие под прицелом шоссе восточнее Сольцов. До этого они сильно беспокоили штаб 8-й танковой дивизии, в ЖБД которой сказано: «Противник так расположил батареи, что они могли контролировать место прорыва. Три из них находились так близко и с таким хорошим обзором, что отход отрезанной передовой боевой группы без больших потерь был под вопросом».

Истребитель МиГ-3 атакует «костыль» (Hs.126). На момент создания в 1940 г. был одним из лучших высотных истребителей-перехватчиков в мире. В боях на малых и средних высотах, на которых маневренность МиГ-3 резко ухудшалась, использовался из-за больших потерь других типов советских истребителей.

В ночь на 16 июля начался в целом успешный прорыв 8-й танковой дивизии из окружения через Сольцы на запад. Советское командование не хотело выпускать её из ловушки и принимало для этого все возможные меры, в частности, против немецких самолётов-корректировщиков. Так состоялся бой, описание которого можно прочесть в книге И.Г.Иноземцева "Тараны в северном небе" (М., Воениздат, 1981): «...Для уничтожения самолета-корректировщика в районе Сольцы 16 июля вылетел заместитель командира эскадрильи 5-го истребительного авиационного полка ВВС Краснознаменного Балтийского флота старший лейтенант Н.И.Митин. Он уже имел немалый боевой опыт. За образцовое выполнение заданий командования во время советско-финляндского вооруженного конфликта его наградили орденом Красного Знамени. Успешно сражался он и в Отечественной войне. Только 11 июля Митин в паре с Козловым на аэродроме противника сжег несколько самолетов.

На скоростном истребителе МиГ-3 коммунист Н.И.Митин пересёк линию фронта и углубился на территорию, занятую врагом. Внизу летчик видел горящие русские селения, и в нем еще больше росла ненависть к оккупантам. И тут на фоне леса мелькнул силуэт самолета, летящего на малой высоте. Им оказался немецкий корректировщик ПЗЛ-24.

Крутым пикированием Митин зашел в хвост неприятельскому самолету и открыл огонь. Заметив огненные трассы, фашистский пилот стал, лавируя, удирать под прикрытие своих зенитных батарей. Балтиец продолжал преследовать врага. Увлекшись атакой, он не сразу заметил, как в хвост его самолета зашел немецкий истребитель. Отразив нападение, Митин продолжал преследовать корректировщика. Вот ПЗЛ-24 рядом, но пулеметы осеклись: кончились патроны. А тут еще новое осложнение: зенитным снарядом повредило мотор на «МиГе». Стало ясно, что в воздухе самолет долго не продержится.

«Хеншель» Hs.126. Запущенный в серию в 1937 г., к началу войны уже устарел и в 1942 г. был заменён на фронте новыми самолётами. Но лёгкой добычей для истребителя он не был даже в конце карьеры. Опытный советский лётчик майор Московец П.К. в те же дни 1941 г. 12(!) раз атаковал «Хеншель» над солецким аэродромом, израсходовал весь боезапас, но так и не смог его сбить.

Но коммунист Митин думал не о личном спасении, а прежде всего о том, как уничтожить врага. И он решил таранить неприятельский самолет. Задрав нос машины, балтиец пробил облачную завесу, и, выскочив рядом с фашистским самолетом, врезался в него. От сильного удара на «МиГе» произошел взрыв, и два самолета, одним огромным факелом прочертив расстояние, отделявшее их от земли, упали почти рядом.

Советский летчик успел выпрыгнуть с парашютом. Его одежда, обрызганная после взрыва бензином, горела, снизу по нему строчили пулеметы. Приземлившись, Митин бросился к лесу. За ним гнались, по нему стреляли, он отстреливался. Добежав до леса, Митин спрятался в кустах и просидел там до вечера. Ночью летчик пошел на восток. Через сорок часов блужданий он встретил колхозников, прятавшихся от фашистов. Они накормили его, поделились одеждой и указали путь к советским войскам.

На пути к своим Митин не раз натыкался на вражеские патрули, попадал в деревни, занятые врагом. Но смелость и находчивость спасали его. На третьи сутки летчику удалось перейти линию фронта.

За самоотверженные действия в бою старшего лейтенанта Николая Ивановича Митина наградили орденом Ленина. Защищая Ленинград, он сбил четыре вражеских самолета, но в январе 1943 г. летчик Митин погиб в воздушном бою».

В других рассказах можно найти иные подробности: тараном было обрублено хвостовое оперение немецкого самолёта, наш лётчик получил ожог правой руки, и за подвиг (первый таран среди морских летчиков!) был не только награждён орденом Ленина, но и досрочно получил звание «капитан». Во время блокады в основном защищал небо Кронштадта, прикрывал Дорогу жизни, был в боях за Синявинский плацдарм. Погиб 21.03.1943 г. На эту дату был штурманом 21-го истребительного авиаполка, командиром эскадрилии.

Но внимательное прочтение описания боя сразу порождает несколько вопросов. Во-первых, Митин принял немецкий самолёт за трофейный польский истребитель PZL-24, хотя наверняка это был Hs126, прозванный в РККА «костылём». Будучи похож на PZL-24, «Хеншель» имел важное отличие – заднюю кабину с лётчиком-наблюдателем, вооружённым пулемётом. Это должно было быть довольно заметно для атакующего истребителя. Впрочем, такая ошибка была характерна для боевых донесений 1941 г., в которых советские лётчики записали на своё счёт десятки PZL-24, которых на самом деле в немецкой армии не было.

Во-вторых, если двигатель МиГа Митина был в самом деле серьёзно повреждён, то как он смог подняться выше? Каким образом он так точно «пробил» облака, что сразу вышел в хвост «Хеншелю»? И зачем вообще немецкий экипаж полез вверх, хотя самым верным решением было бы наоборот прижаться поближе к земле, где маневренный «Хеншель» имел очень хорошие шансы против «дубового» МиГа, а у советского пилота не было возможности провести атаку снизу из «мёртвой зоны»? Почему «Хеншель» загорелся от разрушения хвостового оперения?

В общем, описание боя Иноземцевым вызывает сомнения, которые становятся ещё сильнее после ознакомления со статистикой потерь Hs-126 за 16 июля 1941 г. В тот день в Люфтваффе выбыли из строя четыре таких машины, и ни одну из них нельзя отнести к 3.(H)/41 – 3-й эскадрильи отряда ближней разведки (Aufklarungsgruppe) 41, прикреплённой к 8-й танковой дивизии и базировавшейся в Острове. Ближайшее столкновение «Хеншеля» с землёй (по неуказанной в рапорте причине) произошло у станции Нащёкино, около границы с Латвией и Белоруссией. Это от Сольцов более чем в 200 км. и бой Митина там произойти не мог.

Что же могло быть? Скорее всего, как такового тарана не было. Митин несколько раз неудачно атаковал «Хеншель», а затем попал под очередь автоматической зенитной пушки или пулемета. Возможно, в последние секунды до взрыва он и в самом деле пытался направить свой МиГ на «Хеншель». Но не исключено, что о таране он доложил (возможно даже, с подсказки некоего доброжелателя) для того, чтобы по возможности избежать проблем с бдительными «органами», у которых человек, в одиночку пробывший трое суток на территории противника, наверняка должен был вызвать подозрение. А к герою, таранившему врага, уже и отношение другое.

Конечно, подтвердить таран никто не мог, поскольку Митин вёл бой один и сбит был за линией фронта. Но и опровергнуть доклад тоже было непросто, поскольку завязку боя наблюдали советские бойцы на передовой, а у лётчика имелись травмы и ожоги, подтверждающие, что самолет он оставил не по своему произволу. С учетом того, что ситуация на фронтах в то время была для РККА безрадостная и пропаганде требовались герои, немудрено, что доклад Николая Ивановича о таране всё же был принят за истину без тщательных проверок.

Возможно, впрочем, что в рапорте Митин мог честно сказать о неудачной попытке тарана, а уже впоследствие в сводках это было как-то художественно приукрашено, может быть, даже не специально, а по небрежности штабных работников.

Несмотря на то, что атака советского летчика успехом не увенчалась, Митин всё-таки прогнал своего противника, возможно, даже причинил ему повреждения, вынудил его прервать выполнение задания и хотя бы временно избавил нашу пехоту от прицельного огня немецкой артиллерии. И это, пожалуй, было главным итогом боя. А был ли таран или его не было – не так уж и важно...

В заключение стоит отметить ещё одну странность, в этот раз относительно дальнейшей судьбы Н.И.Митина. Дело в том, что, в отличие от вольных пересказов, официальные документы говорят о том, что 21-го марта 1943 г. он не погиб, а был «сбит в воздушном бою и выпрыгнул на парашюте на территории противника», считался пропавшим без вести. Случилось это в районе Корделево, на правом берегу реки Ижора. А в одной из записей (почему-то из Гос. архива Татарстана) сказано, что позже он был освобождён из плена. И ещё одна деталь: в базе данных «Подвиг народа» нет ни одной записи о его награждениях, что, возможно, как-то связано с его пребыванием в плену. Может быть, ответы на эти вопросы могут быть найдены в личном деле Н.И.Митина из архива Минобороны (в т.ч. результаты его проверки особым отделом после плена), но это задача будущих исследований...

Ст. лейтенант Митин Николай Иванович. Родился 12.10.1914 г. в деревне Кедрово Каширского района Московской области. Окончил 7 классов и школу ФЗУ в Москве, работал токарем на 2-м часовом заводе и в трамвайном депо. В РККА с 1934 г. В 1935 г. окончил Ейское военно-морское авиационное училище. Член ВКП(б). Участник советско-финляндской войны, награжден орденом Боевого Красного Знамени (1940).

Лётчики 5-го ИАП. Четвёртый справа – Н.И.Митин.